Объекты
непроизвольного внимания актера
Теперь поставим перед собой вопрос: к чему
непроизвольно, бессознательно тяготеет внимание находящегося на сцене
неопытного актера, не знающего законов своего искусства, не владеющего
внутренней техникой? К числу объектов, которые независимо от воли актера или даже
вопреки его воле сами овладевают его вниманием, принадлежит прежде всего
зритель. В руках тех, кто находится в зрительном зале, — судьба актера. Хотя
актер и не видит зрителя, но зрительный зал живет, дышит и дыханием своим
невообразимо волнует актера; актер в этом случае как бы только физически,
внешним образом присутствует на сцене — мыслями и чувствами своими он весь по
ту сторону рампы. По мере того как он прислушивается к таинственному дыханию
зрительного зала, им все сильнее и сильнее начинает овладевать чувство страха;
почва постепенно уходит у него из-под ног, и ему начинает казаться, что
какая-то неведомая сила схватила его и несет неведомо куда. Актер вспоминает,
что у него был какой-то творческий замысел. Вот прошла уже треть ответственной
сцены, а он совершенно не помнит, что он делал и что говорил. Теперь он
старается следить за собой, пытается подчинить свое сценическое поведение
контролю своего сознания, и тогда объектом его внимания становится он сам — его
собственное поведение и его собственные переживания на сцене. Пока внимание
актера было приковано к зрительному залу, оно было внешним. Теперь оно стало
внутренним, оно переключилось на процессы, происходящие в сознании самого
актера. Внешний мир теперь как бы перестал для него существовать. Кашляет ли
зритель или смеется — актеру нет до этого дела: он ничего не видит и не слышит.
Он не видит и не слышит также и того, что происходит на сцене. Лицо партнера
плавает перед ним в каком-то тумане, голос партнера звучит откуда-то издалека,
и смысл произносимого партнером текста не доходит до сознания актера. Если в
поле внимания актера, находящегося в этом плачевном состоянии, и попадает
иногда партнер, то воспринимается он не как образ, по отношению к которому
следует так или иначе действовать, а тоже только как актер, в некотором роде —
товарищ по несчастью. Итак, внимание актера непроизвольно тяготеет к трем
объектам. Это: 1) зритель, 2) сам актер и 3) партнер (но не как образ» а только
как актер). Теперь спросим себя, являются ли эти объекты желательными с точки
зрения законов актерского искусства? Разумеется, нет! Однако они всегда и
неизбежно пытаются овладеть вниманием неопытного актера, не знающего, что и как
можно этому противопоставить. Впрочем, даже и опытный актер, хорошо знающий
законы своего искусства, находясь на сцене, постоянно подвергается опасности
оказаться во власти этих вредных для творчества объектов. Это в особенности
относится к тем случаям, когда актер вынужден держать ответственный для себя
творческий экзамен. Играя в первый раз ответственную роль, нередко и опытный
актер чувствует себя новичком: также сжимается его сердца напрягаются мышцы,
деревенеет тело, и внимание его долго не может прикрепиться к нужному объекту.
Это иногда происходит с опытными актерами, когда они оказываются перед особенно
ответственной для них аудиторией.
Творческий
зажим и актерская сосредоточенность
Описанное состояние актера нередко принимает форму
своего рода психофизиологической доминанты, то есть такой реакции человеческого
организма, которая поглощает все его силы, всю его духовную и физическую
энергию. Впрочем, такого рода переживания свойственны не только актерам.
Немного найдется людей, которые могли бы похвастаться, что они никогда ничего
подобного не испытывали. Вспомним красные, потные, напряженные лица молодых
людей, сидящих за экзаменационным столом. Или мучительные страдания неопытного
оратора, выступающего перед большой аудиторией, или поведение юноши в момент
решительного объяснения со своей возлюбленной, или же наши собственные переживания
во время беседы с каким-либо особенно выдающимся человеком. Напряженное тело,
неловкость, смущение, иногда даже страх, связанный с сильным сердцебиением,
вместе с утратой способности последовательно мыслить и владеть своим вниманием
являются атрибутами этой в высшей степени неприятной психофизиологической
доминанты. Характерно при этом, что, чем больше человек старается скрыть от
других людей свое состояние, чем больше он хочет казаться безразличным,
«наигрывает» равнодушие и независимость, тем заметнее для окружающих его
бедственное положение, тем все более жалким и беспомощным выглядит он со
стороны. Когда подобное состояние овладевает актером, находящимся на сцене, он,
разумеется, оказывается совершенно неспособным к творчеству. Находясь в этом состоянии,
он не в силах сосредоточиться ни на одной творческой задаче, вся его энергия
отвлечена на обслуживание этой пагубной для него доминанты. Всякая реакция
зрительного зала, так же как и все, что случается на сцене, действует на
актера, находящегося в этом состоянии, угнетающим образом. Если ему нужно по
ходу пьесы налить стакан воды из самовара, у него нет сил дождаться, пока
натечет полный стакан. Заметьте: в самодеятельных спектаклях, если бывает нужно
налить стакан чаю, почти никогда не наливают до краев; полстакана, в лучшем
случае — две трети. Находясь в таком состоянии, актер оказывается неспособным
выполнить самое простое, самое привычное физическое действие — надеть пальто
или галоши, завязать галстук, очинить карандаш и т.п. При этом он непременно
стремится найти для себя какую-нибудь опору, предмет, к которому он мог бы
прислониться, — больше всего он боится остаться беззащитным посреди сцены. Как
же должен бороться актер с этой пагубной для его творчества отрицательной
доминантой? Каким образом он может ее преодолеть? Очевидно, для этого он должен
воспитать в себе противоядие, которое могло бы с успехом ей противостоять, с
ней конкурировать и, наконец, совершенно ее вытеснить. Но победить доминанту
можно только при помощи другой доминанты, более сильной. Для этого нужно
создать в своей психике, в своем сознании очаг возбуждения, достаточно мощный,
чтобы отвлечь на себя нервную энергию, накопившуюся в процессе тяжелых
переживаний, связанных с отрицательной доминантой. Таким очагом возбуждения,
такой новой, благоприятной для творчества, положительной доминантой является
активная сосредоточенность. Известно, что при активном сосредоточении
возбуждение в данном центре не только сопровождается торможением других
центров, но еще и стимулируется всякого рода сторонними раздражителями, не
вызывающими в то же время обычных реакций. В особенности это относится к
третьей, высшей стадии внимания, когда активное сосредоточение приобретает
непроизвольный характер, то есть когда внимание бывает связано с большим
интересом к объекту, переходит в увлечение этим объектом. Известно, что
человек, страстно увлеченный чтением какой-нибудь книги, становится
нечувствительным ко всем прочим воздействиям; больше того, всякий сторонний
раздражитель умеренной силы, который при отсутствии увлечения мог бы отвлечь
человека от чтения, теперь заставляет его еще энергичнее углубляться в
содержание книги, то есть стимулирует процесс внимания. Задача актера и
заключается в том, чтобы научиться создавать в себе эту доминанту активного
сосредоточения. Только активное сосредоточение на высшей ступени его развития
(то есть увлеченность объектом, произвольно выбранным) способно победить
отрицательную доминанту и обеспечить необходимые условия для творческого акта.
Однако на чем же должно быть сосредоточено внимание актера в каждый данный
момент?
|
|