12.
Попробуем решить на огромной сцене эпизод школьного
вечера.
В наших возможностях будет раскрыть перед зрителем
весь актовый зал. Основной заботой режиссера тогда станет не распылить
зрительское внимание, лишь на секунды распространяя его на всю картину, а
большей частью перемещая его с группы на группу так, чтобы все остальное при
этом служило фоном.
Весь зал танцует танго. Несколько человек в глубине,
стоя группами или сидя, беседуют. Справа на подмостках — оркестр. Танец
закончился. Все разбредаются по сторонам. Главные герои — он и она — остановились
и ведут разговор на первом плане левее центра. Вокруг них — на определенных
расстояниях — несколько групп старшеклассников. В стороне акцент: любопытная
подруга героини. Вся композиция выражает нечто определенное: или что до героев
никому нет дела, или, напротив, что им невозможно уединиться, или что-то еще.
На подмостки вышел конферансье. Он шутит, развлекает
участников вечера. Юноша и девушка послушали его и снова погрузились в свое. Мы
понимаем, что между ними возникает спор, переходящий в ссору. Может быть, в
контрасте с происходящим перегруппировывается весь ансамбль. Герои расходятся
в разные стороны. Она у левого портала слушает комплименты какого-то
долговязого парня, он у правого — шутит с двумя девушками. В центре оказывается
любопытная подруга, которая, следя за юношей и девушкой поочередно, направляет
наше внимание. Это поможет девушке незаметно (для юноши и для зрителя)
исчезнуть.
Вальс. Юноша наконец замечает исчезновение любимой. И
мечется между танцующими, ища ее...
Перенесем теперь весь эпизод в условия маленькой
клубной сцены.
Один только оркестр занял бы всю площадку. Поэтому
прав будет режиссер, если решит «отрезать» его, выведя в обозреваемое
пространство лишь угол подмостков с двумя музыкантами — ударником и саксофонистом.
Точно так же сзади он, очевидно, оставит лишь два-три стула для нетанцующих.
Танго. Музыканты общаются с невидимыми публике своими
товарищами. То же и сидящие на стульях. Пары выплывают «из-за кадра» и уходят
«за кадр» поочередно, по две-три. Вот мы видим главных героев. Они танцуют, как
и другие, но их молчаливое общение полно конкретного смысла. Вот и они исчезли,
и снова проплывают пары, а за ними просматривается любопытная подружка. Ее внимательный
взгляд устремлен в кулису. Нет сомнения, она наблюдает за влюбленными.
Танец окончился. Молодежь разбредается в разные стороны.
Причем одни на глазах у зрителя уходят, разговаривая, в кулису, другие,
напротив, чтобы отдохнуть от танцев, входят в обозреваемую нами часть актового
зала, третьи пересекают сцену из кулисы в кулису.
Появился конферансье (а может быть, мы только слышим
за «кадром» его голос). Тем временем между влюбленными идет горячее объяснение.
Вот они резко пошли в разные стороны. Причем юноша исчез за третьей правой
кулисой, девушка отошла к левому порталу, и к ней подошел долговязый парень.
Девушка разговаривает с ним, но по ее торопливым взглядам в противоположную кулису
мы понимаем, что там находится юноша. И действительно, скоро он оттуда
показывается и при этом любезничает с кем-то, не видимым зрителю. Грянул вальс.
На мгновение пары перекрыли обоих героев, а вслед за
этим мы видим сначала долговязого парня, приглашающего на танец какую-то
девицу, затем нашего героя, мечущегося между парами. Пары кружатся, сменяя
друг друга, юноша, едва не наскакивая на них, то исчезает, то появляется,
причем из разных кулис, так что можно понять, что он ищет свою возлюбленную
повсюду...
Здесь мы снова встречаемся с уже раскрытым законом:
ограничение усиливает наши возможности, если, разумеется, их использовать
вполне.
Какое же из двух решений выразительнее? Как мы видели,
у каждого из них есть свои достоинства. Пусть принцип решения подскажет сама
сцена.
Ну, хорошо. А разве не может случиться, что режиссеру,
располагающему большой сценой, при изображении бала потребуется, например,
лишь расщелина в занавесе?
Очень может быть. Если режиссер убежден, что, избрав
такую форму, он скажет о большем и сделает это лучше*.
|
|
|