Для множества людей в
течение тысячелетий ее олицетворением был Бог. Л.Н. Толстой записал в
дневнике: «Тот человек, которого цель есть собственное счастье, дурак; тот,
которого цель есть мнение других, слаб; тот, которого цель есть счастье
других, добродетелен; тот, которого цель - Бог, велик» (277, т,49, стр.123). В
связи со сменой и совершенствованием суеверий, вытеснением одних норм другими,
изменяется и Бог. В наиболее распространенных представлениях он делается все
менее конкретным и наконец достигает такой степени абстрактности, при которой,
в сущности, неотделим от «наилучшего суеверия», без которого не может обойтись
ни бескорыстное
накопление знаний, ни нравственность как продуктивное
их использование в человеческом обществе.
Бог
делается абстрактным наименованием, условным обозначением веры в истину и в добро. В этом качестве его можно,
разумеется, и не называть «богом». Что, например, обозначает слово «Бог» в
представлениях Бердяева: «Бог есть Тайна, и познание Бога есть приобщение к Тайне, которая от этого становится еще более таинственной»?
Т.
Манн сказал: «Мне не хотелось бы, чтобы <...> меня сочли человеком, вовсе чуждым
религиозности. Это было бы неверно, я скорее держусь мнения Шлейермахера, галльского богослова, который определил религию
как «интерес и вкус к бесконечности», как заложенную в человеке склонность. Отсюда следует, что наука понимает религию не как философский догмат, а как психологический факт»
(173, т.5, стр.177).
Но
евангельское определение (первое послание Иоанна Богослова) «Бог есть любовь и пребывающий
в любви пребывает в Боге», в
сущности, весьма близко к этому. По Э.Ренану, «Иисус презирал все, что не было религией сердца
<...>. Он не заботится о
посте и предпочитает прощение обид - жертвоприношению. Любовь к Богу, милостыня, взаимное прощение -вот весь его закон» (227, стр.184). Любовь, в самом широком смысле этого понятия, есть
прагматическое содержание доброты, добра, истины и красоты в человеческой жизни.
М.
Ганди так объединяет эти понятия: «<...> абсолютное видение истины может проистекать
только из полного познания ахимсы. [Ахимса - буквально отрицание «химсы», насилия - П.Е.]
Ахимса есть самая последняя степень смирения» (60, стр.430-431). Поэтому, как пишет М.
Ганди в другом месте, «для меня защита коровы - самое удивительное явление человеческой эволюции. Она возвышает человека
над своим родом. Корова означает для
меня весь мир, стоящий в своем развитии ниже человека. Человеку предписано через корову осознать свое единство со всем живущим.»; «Корова - это норма сострадания» (60, стр.478).
Историк
Византии утверждает: «Известно, что «тапиносис», смирение - краеугольный камень византийской аскетической
этики» (ИЗ,
стр.105).
Индуизм в понятиях любви и ее проявлениях в сострадании, в смирении неожиданно смыкается с Византией. Искусствовед Н.А. Демина
пишет: «Наделенный всеобъемлющим умом и любящим сердцем, Андрей Рублев дышал воздухом вечности. Как подлинный поэт, он воспел в «Троице» любовь к жизни и любовь в
любви»; <«...> Рублев воплотил свое представление о той любви, которой Данте посвящает последние строки «Рая»:
«Любовь, что движет солнце и светила» (90, стр.57 и 89).
В
«Легенде о Вэне Клайберне» А. Чэйснис и В. Стайлз утверждают: «Игра на рояле стала для Клайберна публичным выражением его любви к людям и
представления о лучшем мире» (314, стр.220). «Вэн по складу своего характера более дорожит тем, чтобы его любили как человека, чем восхищались как музыкантом; способность любить
открывает перед ним прямой путь не
только к богу и искусству, но и к человеческому сердцу» (314, стр.169).
В
приведенных иллюстрациях, я полагаю, религия обнаруживается как «факт
психологический», по выражению Т. Манна, то есть - способ обслуживания
человеческих потребностей. Но похоже ли утверждение любви верховной властью мира, обязывающей к деятельности, на догмат,
на норму удовлетворения идеальных потребностей данного
времени в данной общественной
среде? - Нет. Утверждение это более походит на признание любви не нормой, а самой действующей потребностью, потребностью идеальной, но
слитой воедино с социальными
и даже биологическими, - потребностью, которая, трансформируясь, присутствует во множестве различных
привязанностей
человека и прежде всего - в привязанностях каждого к другим людям.
|
|