В спектакле МТЮЗа "Король Пиф-Паф" В.
Коростылева актер Е. Васильев попросил, чтобы к его королевской короне
приделали козырек как у кепки. Когда он здоровался, то поднимал за козырек
корону, приветствуя подчиненных. Получался такой братишка-король...
101
Известного политика В. В. Жириновского можно отличить
от других деятелей и по внешнему виду: у него почти всегда расстегнута верхняя
пуговица сорочки и галстук приспущен. Почему? Душно? Презирает условности? Во
всяком случае, демократичен и моложав!
Помните, как Гекельбери Финн, спасаясь от
пьяницы-отца, переоделся в женское платье и пришел в дом к фермерше. Он был
разоблачен по забавной детали, говорящей о наблюдательности женщины. Она
бросила Геку яблоко, и он, чтобы поймать его, сдвинул колени. Женщине было
достаточно этого движения, чтобы понять, что перед ней мальчик: девочка
поступила бы наоборот — раздвинула ноги, чтобы яблоко упало на подол. Во всех
таких тонкостях нужно разбираться, чтобы знать, например, как присаживаться на
стул в сюртуке или во фраке (всякое может случиться с молодыми деятелями
искусства!).
Художник пишет большую картину, на которой изображает
пуск домны на крупнейшем заводе! Внимание общественности приковано к такому
знаменательному событию (конечно, речь идет о прошлых днях, но суть проблемы
остается). В картине все на месте: мужественные сталевары, мускулистые руки,
пламя в печи, но где-то сбоку, среди рабочих, болтается крохотная беленькая
собачонка, никак не соответствующая сюжету и моменту. Приемочная комиссия с
ужасом взирала на бедное животное и обратилась к художнику с естественным
вопросом — к чему она здесь? Он спокойно ответил, что это его любимая собачка и
что он всегда запечатлевает ее во всех своих произведениях. Началась длительная
перебранка, споры, наконец, скрепя сердце, мастер соглашается замазать
нетленный образ песика. И картину принимают без единого замечания.
Не знаю, быль это или вымысел, но в театре, во всяком
случае, взяли этот нехитрый прием на вооружение. И название он получил
"белая собачка". Принцип прост до слез: в любое произведение
вставляется какая-нибудь деталь, не имеющая никакого отношения к смыслу
спектакля, сцены. Со стороны руководства все силы направляются на то, чтобы
убрать эту деталь, со стороны творческого коллектива — оставить. Затем
коллектив отступает на заранее подготовленные позиции, и спектакль спокойно
выходит в свет. Это, как понимаете, принцип негативный, но то, что в оформление
включается деталь, по-новому заставляющая посмотреть на сцену, — это бывает
чрезвычайно интересно. Особенно талантливо умел находить такие детали Николай
Павлович Акимов, художник и режиссер.
102
"Школа злословия" Шеридана во МХАТе.
Художник Н. Акимов. Великолепная стильная комната в родовом доме Чарльза. На
стене, среди старинных портретов знаменитых предков, — крыса, пригвожденная
шпагой к стене. Деталь, меняющая отношение к дому.
Не помню, к сожалению, спектакля в Ленинградском
театре комедии. Художник тот же — Николай Павлович. В квартире — обычный
ремонт. На втором этаже пусто, хотя здесь тоже начался ремонт. Очевидно,
рабочие ушли. На полу стоит ведро с краской, кисти. И одна пустая бутылка
водки. Вторая картина: все без изменений, на втором этаже рабочих опять нет. То
же ведро с краской, кисти. Две пустые бутылки из-под водки. Как проходит ремонт
— становится ясно.
Мне пришлось побывать в квартире одного крупнейшего
советского писателя (по начальственному положению в тогдашнем Союзе писателей,
а не благодаря своим творческим заслугам). Потрясенный старинной антикварной
мебелью в его кабинете, я случайно увидел, даже не на очень укромном месте, на
письменном столе металлический инвентарный номер. Мебель-то не его, а по
должности передается. Прекрасный кадр для кино, в театре его заметить, очевидно,
будет трудно.
Талантливое грузинское трио театральных художников, А.
Коча-кидзе, О. Славинский и А. Чиквадзе, оформили спектакль "Пока арба не
перевернулась" Иоселиани. Дом крестьянина Агабо они устроили в огромном
дубе. Этим художники подчеркивали народный уклад жизни старика. Комната,
расположенная внутри дуба и вынесенная на первый план, решена сочетанием
старого народного быта и вторгшейся в жизнь современности. Телевизор
соседствовал с "чури" — большим глиняным кувшином для вина, фотографии
из "Огонька" висели рядом со связками лука и чеснока, электрический
чайник стоял на каменном очаге, около которого любил сидеть Агабо. У
почтальона, принесшего Агабо письма от детей, вместо газырей вставлены
шариковые ручки. Жаль, что художники не учли специфики театра и замельчили
подробностями, не сосредоточив внимание зрителей на одной-двух деталях.
Вспоминаю чудесный спектакль "Негр" в Камерном театре (ЗО-е годы), в
котором в центре сцены, в комнате героини, висела огромная маска негра. В ней
читалась вся трагедия, заключенная в пьесе, происходящая с героями. Так и
осталась в памяти маска — символ беды, которую несет с собой расовая
дискриминация.
|
|
|