Атмосфера в театре особенно важна для молодого, еще не
искушенного в театральных дрязгах работника — режиссера или актера. Тут
решающее значение имеет поведение старожилов, руководителей.
Не могу не рассказать о начале своей режиссерской
деятельности. В первой же работе, спектакле "Надежда Дурова" в
Саратовском театре им. К. Маркса, я столкнулся с непреодолимыми трудностями:
сказать, что репетиции шли неорганизованно, не в творческой атмосфере — это
значит, ничего не сказать. Актеры моего присутствия элементарно не замечали.
Иногда я прорывался с какими-то предложениями, но эти робкие попытки оставались
без внимания, и я был задавлен анекдотами, историями, рассуждениями о ходе
войны и мечтал только о том, чтобы скорее закончилась репетиция. Иван
Артемьевич Слонов, "первач" и бывший "любец" —
герой-любовник, блестящий актер и саратовский божок, наблюдал за происходящим и
как-то, после одного из таких кошмаров, подозвал меня к себе и сказал: "У
тебя так дело не пойдет. Значит, так: я завтра опоздаю на репетицию, а ты меня
не впустишь".
И ушел. Ночь я не спал.
На следующий день все пошло по заведенному порядку:
актеры собрались с опозданием на 25-30 минут, завязалась непринужденная беседа,
в которой я не был приглашен принять участие... Еще через минут двадцать
открылась дверь и появился (именно — появился!) Слонов, в крахмальной сорочке,
повязанной элегантным бантом, в тюбетейке на гладко выбритой голове,
благоухающий духами, весь праздничный и возвышенный.
— Простите, мои юные друзья, я немного задержался... Я
покрылся холодным потом и сказал фразу, которую в бессонную ночь повторял много
раз:
38
—
Уважаемый Иван Артемыч, если вы опаздываете, то чего же я могу требовать
от молодежи? Я не могу допустить вас к репетиции.
И тут началась высокая трагедия.
Слонов побагровел, шея налилась кровью, глаза
заблестели, как у Арбенина (которого он замечательно играл!) перед отравлением
Нины.
— Молодой человек, вы забываете, что я —
Слонов!
Гробовая тишина — в первый раз на репетиции
"Дуровой". Еще секунда, и я готов был упасть к ногам Слонова. Через
мучительную паузу он произнес:
— Но
перед искусством вы правы, простите старика...
Отвесил мне земной поклон и медленно, с согбенной
спиной, но гордо поднятой головой (вот это пластический рисунок!), вышел из
репетиционного зала. Тишина не нарушалась. Я обратился к актерам, понимавшим,
что они присутствовали при исторической сцене.
—
Ну, продолжим?
— Да,
да, конечно, — раздались робкие голоса.
В этой истории выиграли все: прежде всего — я,
которого Слонов спас в полном смысле этого слова, потому что никакие беседы
худрука или директора ни к чему бы не привели; актеры, которые перестали терять
время и в итоге хорошо сыграли спектакль; и, наконец, сам Слонов, ставший в
глазах всех (а этот эпизод сразу разнесся по всему Саратову!) еще более
благородным, скромным, ставящим искусство выше самолюбия.
После помощи Слонова я обнаглел. Как-то на репетиции
актеры на втором плане разговаривали во время сцены Слонова. Я остановил его:
—
Иван Артемыч, я прошу вас прекратить репетицию. Вы мешаете разговаривать
актерам об очень важных вещах!
Актеры замолчали. Слонов сначала опешил, потом понял,
подыграл, стал извиняться перед нарушителями дисциплины, а потом сказал мне
тихо:
—
Ишь, подлец, научился!
Сколько же возникает неожиданных ситуаций! Назревает
конфликт — между актерами, между режиссером и исполнителями, с постановочной
частью, администрацией... М. А. Захаров считает, что конфликт необходимо
ликвидировать в самом зародыше. Директор огромного химкомбината в Кемерово В.
Коптелов держится иного
39
взгляда: если возникает конфликтная ситуация, то ее
необходимо довести до взрыва, иначе — загнать в подполье, где она наберет силу
и взорвется с большей мощностью. Кто прав?
С чего должна начинаться репетиция? Ясно: с повторения
уже сделанного в прошлый раз! Неверно! Однажды Немирович-Данченко отменил
репетицию "Трех сестер" (мы, практиканты, были в зрительном зале).
Прогнали картину с Кулыгиным — В. Орловым. Владимир Иванович просмотрел сцену и
сообщил, что репетиция отменяется. "Почему? Сыграли верно, повторили
точно". — "Повторили? А что добавили, что развили, какие мысли
появились у вас между репетициями? (С прошлой репетиции, действительно, ничего
не изменилось). Мне нечего с вами делать".
|
|
|