— Видимо, ты просто не знаком с системой Станиславского и думаешь,
что она имеет что-то общее с теми бескрылыми спектаклями, где царит мертвый
"штамп простоты". Когда дочитаешь Брехта (кстати, не пропусти в пятом
томе его слов о достоверности актера), возьми в библиотеке третий и четвертый
тома Станиславского, которых ты, наверно, не читал, тогда поговорим. Сейчас же
скажу тебе одно: в чем бы ты ни играл, какому бы модному стилю ни поклонялся,
какие бы творческие задачи перед собой не ставил, – твоя игра на сцене или
перед киноаппаратом есть жизненное явление, протекающее по законам жизненного
действия. Как бы ты ни выражал свое отношение к образу – все равно это есть ты
в предлагаемых обстоятельствах. Ты скажешь – не желаю, чтоб было, как в жизни,
этого мне мало? Но что бы ты ни сделал – это есть в нашей жизни! В ней есть и
неожиданные для тебя порывы твоих чувств, и автоматизм привычного поведения, и
умелые штампы, и неумелое наигрывание несуществующих переживаний, и моменты
органичного действия "от себя", и не менее убедительные моменты жизни
"в образе", и биение горячей мысли, и бездумные фальшивые слова. Ты
никуда не уйдешь от этого факта – твоя актерская игра (играй ты хоть Ионеско)
сплетена из жизненных звеньев. Каждое из них – что бы ты ни выкомаривал на
сцене – воспроизведение жизни.
— Не знаю, как я научился ездить на велосипеде. Сначала, помнится,
падал. Потом поехал. Не изучал ни механизма педальной передачи, ни
параллелограмма сил. Не предложишь ли ты мне для повышения велосипедной квалификации
– во время езды анализировать отношение диаметра колеса к положению рук на
руле? Упаду.
— Во время езды – не предложу. Тут уж некогда, ехать надо. Но если
тебе захочется усовершенствовать свой велосипед и свою технику, чтоб быстрее
ездить, займешься и этим в свободное время.
Есть еще утешительная история о сороконожке, которая
заинтересовалась, как взаимодействуют ее ноги, и, говорят, разучилась бегать,
бедняжка. Классическое оправдание для нелюбопытного актера!
— Итак, есть жизненные звенья. А у них механизмы. Профессор
физиологии помогает мне их изучить. Я узнаю, каким образом дрожит мое веко и
какая железа капает слезой. И все в моей роли получается олл-райт. Ладно,
уговорил.
— Пожалуй, веко и железу можно оставить студенту-медику. А у
профессоров-психофизиологов кое-что узнать стоит. К примеру, с достаточной ли
полнотой раскрываются в актерской работе эмоциональные стороны человеческого
организма? Не способен ли организм, нервная система человека, этот актерский
инструмент, на большее, если умело с ним обращаться? Не низок ли коэффициент
Полезного актерского действия из-за нераскрытых, неиспользуемых резервов
организма, отягощенного и жизненными и сценическими Штампами? Не заняться ли
исследованием того, как творческая тренировка отдельных органов чувств влияет
на общее состояние эмоциональной и мыслительной сфер актерского инструмента?..
— Тренировка органов чувств?
— У Станиславского это называется тренингом "памяти пяти
Чувств". И между прочим, в активном, целенаправленном действии!
— То есть упражнять зрительную память, слуховую, осязательную и...
как это?., нос и язык?
— Совершенно точно. В действии!
— Что же – развивать глазомер, упражнять глазные мышцы, угадывать
в журнальных отделах семейного досуга, где спрятана собачка на загадочной
картинке?
— Полезный, хотя и не самый плодотворный для актера путь. Но есть
специальные актерские упражнения на действенное развитие органов чувств.
Упражнения с творческими целями. Те самые, о которых ты иронически говорил –
"ах, видения! ах, лента образов!"
— Ладно, зрение, зрительная память – ясно, вещи нужные. Могу
понять и необходимость слуховой памяти...
— А мышечно-двигательной?
— Чтобы мизансцену запомнить?
— Чтобы быть хозяином, а не рабом своих движений. Воспитай
мускульного контролера, чувство логики, последовательности и целесообразности
каждого движения.
— А для какой логики тренировать в действии нос?
|
|
|