— Согласен. Но каждый актер постигает на опыте, в чем индивидуальная
неповторимость всех его средств выражения.
— И часто вынужден приспосабливаться к своему физическому
аппарату, которого – увы! – уже не изменишь и который формировался случайно,
хаотически, иногда вопреки характеру. Надо бы пораньше в себя заглядывать, с
институтской аудитории, пока еще формируется тело, чтобы направлять этот
процесс в нужном для актерской индивидуальности направлении.
— Быть скульптором своего тела и художником своего лица!
Увлекательная утопия!
— В гораздо большей степени осуществимая, чем тебе кажется. Поверь
Козьме Пруткову: "Если хочешь быть счастливым – будь им!"
* * *
Ходят слухи, что термин "мимика" ликвидировал
Станиславский. Надо все же разобраться, что он ликвидировал, а что считал
необходимым делать. Обратимся к его рукописям последних лет жизни, в том числе
и к неопубликованным.
Самые известные его слова о мимике напечатаны в 3-м томе собрания
сочинений: "Учить мимике нельзя". Эти три слова часто цитируются
театральными педагогами. Однако за две строчки до этого говорится, что Торцов
ищет "преподавателя, который мог бы заняться мимикой лица", ибо, хотя
учить мимике нельзя, но "можно ей помочь упражнением и развитием
подвижности лицевых мускулов и мышц".
Говоря о физическом аппарате воплощения, он упоминает –
"хорошо поставленный голос, хорошо развитую интонацию, фразу, гибкое тело,
выразительные движения, мимику".
В "схеме системы", созданной в 1927 году, он помечает:
"Мимика. Учиться смотреть и видеть, слушать и слышать. Гимнастика каждой
мышцы".
Через два года записывает в блокноте: "Общаться мимикой. Она,
наподобие физической задаче, вызывает рефлекторные переживания".
Позже в блокноте появляется запись: "Разработать работу перед
зеркалом. Роль перед зеркалом изучать опасно. А знать себя вообще перед зеркалом
– надо".
Наконец, в блокноте 1932-1936 гг. – набросок письма к
врачу-педагогу его студии Марсовой о недостатках учеников: "...отсутствие
выразительности, подвижности лица: не умеют плавно, отчетливо и быстро двигать
бровями, глазами, постепенно расширять и суживать глазную щель, менять
очертания щек и рта, менять (расслаблять) мышцы лица, шеи и гортани".
Кажется, ясно. Относясь нетерпимо к мимическим штампам –
обозначениям чувств, – Станиславский утверждал необходимость работы актера над
своим мимическим аппаратом – во имя мимической выразительности. Такой работы, в
результате которой живые чувства актера отражаются на его свободном, подвижном
и отзывчивом лице, очищенном от среднеарифметических штампов и закоснелых
"выражений ".
Характерно, что именно в последние, наиболее плодотворные годы
становления его системы Станиславский наметил направление занятий по классу
мимики. Осуществляется ли это? Нет.
Увы, читая Станиславского, не раз убеждаешься, что далеко не все
положения его системы – обоснованные, бесспорные – воплощены в жизнь.
Реализованы далеко не все его рекомендации по методике актерского воспитания.
На чем основано убеждение различных его ниспровергателей, что
система – вчерашний день театра, а нынче нужно что-то новое, современное? Это заблуждение
основано прежде всего на незнании. Всякий раз, когда сталкиваешься с
каким-нибудь ниспровергателем, обнаруживаешь, например, что из восьми томов
сочинений Станиславского ниспровергатель прочел поразительно мало. Система
знакома ему понаслышке и по дурным образцам. Он не подозревает о великом,
всеобщем значении открытий Станиславского. Главное из них заключается в том,
что творчество актера подчиняется законам жизни, какие бы стилистические задачи
ни ставились актером, режиссером, автором. И что для этого надо изучать законы
жизни, закономерности человеческого поведения.
Поскольку же законы жизни еще далеко не познаны, система, как ее
представлял себе Станиславский, – не прошлое, а будущее театра!
|
|
|