Инициативность зарождается в мобилизованности.
Но неверная мобилизованность может привести только к неверному наступлению.
Поэтому, начиная с инициативности,
нужно учитывать то, что Вл. И. Немирович-Данченко называл «синтетическим или
физическим самочувствием». Это и есть мобилизованность, но не какая-нибудь, не
«вообще», а — определенного характера, продиктованного представлениями о цели,
о соотношении интересов и сил.
Добиваясь подчинения всех частных действий
сверхзадаче, К. С. Станиславский всегда и прежде всего требовал того, что мы
охарактеризовали здесь как инициативность.
Требования эти содержатся в указаниях на то, чего именно надлежит добиваться от партнера исполнителю каждой
данной роли в данной сцене. Такими указаниями, определяющими сценическую
задачу, переполнены все записи репетиций К. С. Станиславского. Но среди них
встречаются иногда и указания на инициативность как таковую.
На репетиции «Растратчиков» Станиславский
говорил В. О. Топоркову: «Василий Осипович, имейте в виду, что это ваша сцена,
здесь у вас главная роль, а не у Тарханова». Это — указание на принадлежность
инициативы. Далее Константин Сергеевич еще определеннее требует
мобилизованности (147, стр.46). На репетиции «Мертвых душ», устанавливая задачи
Манилова и Чичикова, он строил борьбу за инициативу. Юмор сцены, острота
ситуации и трудность положения Чичикова в том, что Манилов не уступает ему
инициативу. «Чичиков еле сдерживает свое бешенство, но принужден быть
обходительным и деликатным и изобрести какой-то ловкий маневр, чтобы наконец
взять инициативу беседы в свои руки... Сколько надо усилий, находчивости со
стороны Чичикова, чтобы привести его (Манилова.- П. Е.) в сознание и уверить, что именно сделка насчет мертвых душ
укрепит окончательно узы их необыкновенной дружбы» (147, стр.88). Овладев
инициативой, Чичиков переходит в наступление «за сближение».
На репетиции мелодрамы «Сестры Жерар»
Станиславский раскрывал логику поведения скучающих артистократов в их
инициативности. Он сказал: «Их задача — не веселиться, а скучать, скучать. На языке сценического действия это значит, что
человек за все берется и ни одного действия не доводит до конца. Что бы ни
начал делать, сейчас же бросает и переходит к другому делу» (47, стр. 62). Это,
в сущности, означает, что инициатива возникает и тут же гаснет, вновь возникает
и вновь гаснет,
Начало действия «Горе от ума». Константин
Сергеевич советует Лизе — О. Н. Андровской: «Отбивайтесь от необходимости
проснуться словами текста. Отталкивайте ими свет, время, Софью, Молчалина» (47,
стр.119). К. С. Станиславский строит «оборону». Лизе мешают спать.
При встрече Фамусова со Скалозубом
присутствует Чацкий; он в беседе не участвует и потому обычно отходил в
сторону. К. С. Станиславский перестроил эту сцену «двоих» в сцену «троих» (см.
47, стр.194) именно для того, чтобы (по нашей терминологии), распоряжаясь
инициативой, Фамусов не давал пользоваться ею Чацкому. При этом обнаружилась
разность его отношений к тому и к другому: Фамусов использует инициативу для
«сближения» со Скалозубом и для «удаления» Чацкого. Новое и более сложное
распределение инициативы привело к яркому воплощению представлений о
соотношении интересов и сил.
Н. М. Горчаков пишет о том, как вся эта сцена
выиграла от перестройки.
На одной из репетиций «Битвы жизни», как пишет
Н. М. Горчаков, Константин Сергеевич сказал: «Сцена в конторе у вас построена
так, что хозяевами положения являются господа Снитчей и Крэгс, нотариусы,
доверенные лица, распоряжающиеся недвижимым имуществом Мейкля Уордена.
Естественно, в качестве хозяев положения они и «ведут», как мы говорим, всю
сцену. Мейкль Уорден обязан им подчиниться, так как он разорен и нуждается в
деньгах, чтобы жить с Мари за границей» (46, стр.101). Далее К. С.
Станиславский обстоятельно разбирает предлагаемые обстоятельства и рекомендует
изменить мизансцену: «Мейкль Уорден должен сидеть в центре сцены, на главном
месте, как хозяин положения, а перед
ним выкручиваются, изворачиваются его «собственные» нотариусы.